теперь всё постепенно становится на свои места.
мне снова безысходно спокойно и спокойно безыходно.

я часто думаю о тебе в эти странные дни

между нами теперь стоят алан паркер и пинк флойд.

я давно это предчувствовала.
это не больно, но это
не-вы-но-си-мо
боль-но.

ты даже представить не можешь, что ты сделал.
и вряд ли узнаешь.

наше коллективное бессознательное опадает, как индийские огурцы с рубашек и блузок проходящих мимо мальчиков и девочек. с их кончиков, как с сосулек во время весенней капели, стекают разноцветные, щедро сдобренные бензином проползающих рядом жучков, слёзы ( Read more... )

и даже несмотря на то, что при рождении мне дали имя анестезия,
я всё равно постоянно делаю себе больно.

моя память плачет и разрывается на части. потому что вчера я видела суицидальных милиционерчегов-готов, а сегодня мне кажется, что моё третьемартовское Я тоже думает обо мне и плачет.

это так  больно - слушать плохую музыку, прижимать подбородок с своему голому плечу и следить за водным путём, соединяющим две пары глаз. без срока давности и без срока годности.

а когда осень окончательно завоюет нашу пропахшую сыростью повседневность, я остекленею, а мои глаза каждое утро будут покрываться тонкой ледяной корочкой и отражаться в потолке симметричными солнечными зайцами ( Read more... )

когда всё закончится, внезапно пойдут дожди. небо будет без устали изливать свою желчь на твоё выжженное сердце. ветер ни с того ни с сего начнёт глумиться над стайками простынных ворсинок  на твоих ресницах, а редкое вечернее солнце будет жалобно петь закатные песни над твоей постелью, когда всё закончится.

когда всё закончится, ты будешь ( Read more... )

подпеваю леннону и завязываю руки в узел. пытаюсь засунуть пальцы в розетку, и в который раз прокручиваю себя через электрическую мясорубку. перед зеркалом растягиваю свой рот в лучших традициях мика джаггера и стива тайлера и извиваюсь как кольчатый червяк, подхваченный любопытным пинцетом. танцую лёжа на коврике. сама с собой ( Read more... )